Об открытии новой рубрике «Жизнь после 60-ти» мы объявили в сентябрьском номере газеты в эпилоге беседы автора журнала «Флорида» бывшего моряка, а ныне писателя и журналиста Сергея Сальникова с его однокурсником по мореходному училищу капитаном дальнего плавания Сергеем Сахновым.
Кто такой капитан Сахнов и почему именно ему мы поручили такое ответственное дело – вести рубрику? Капитан Сахнов редкий, можно сказать, уникальный человек. Он из тех, кто сумел пронести свои детские мечты и грезы через всю жизнь. Их мало, таких людей. Это про них сказал когда-то один из плеяды великих путешественников покоритель морей Эрик де Бишоп: «Не тратьте понапрасну силы, пытаясь убедить нас, что мы сумасшедшие: мы сами это знаем».
Когда Сергей Сахнов сошел с мостика судна, которым управлял, он не захотел присоединяться к сонму пенсионеров-бездельников. И в 60-т с гаком отправился на велосипеде вокруг света. Потом были другие путешествия: по снегам Аляски, по льдам Байкала... Обо всем этом, но главное – о том, как достойно, ярко и по-юношески смело жить в любом возрасте Сергей Сахнов рассказывает нам в своей рубрике.
История Третья.
Сергей Сахнов
ТОЧКА ВОЗВРАТА,
ИЛИ
НЕТ ТАКОЙ ГОРЫ, КОТОРУЮ НЕЛЬЗЯ ОБОЙТИ Ратрак – огромная семитонная снегоуплотнительная машина с широченными гусеницами - подворачивает вправо и, немного заскользив боком под крутой уклон, останавливается с большим креном на правый борт, водитель машет рукой через широкое заднее окно. Нам пора. Я напряжён, как перед первым в жизни прыжком с парашютом много лет назад в Аризоне, и меня откровенно поколачивает мелкая дрожь – то ли от холода, то ли от перевозбуждения.
- Сергей! – кричит мне Азнор, мой проводник. – Я иду первым, ты за мной, прыгай с машины осторожно и сразу надёжно врубайся кошками в снег. Я молча киваю головой.
Азнор легко выпрыгивает с левого борта, на его спине маленький рюкзачок.
Какой там прыжок, я с трудом преодолеваю наклонную грузовую площадку, вылезаю на гусеницу и сползаю с неё на склон, движения мои скованны, и я никак не могу расслабиться. Глухая ночь, крутой склон заснеженной горы, за пределами видимости наших налобных фонарей, - черная бездонная пустота. Я не боюсь, просто у меня хорошее воображение.
Водитель ратрака терпеливо ждёт, пока мы приведём себя в боевое состояние и начнём восхождение на вершину Эльбруса.
На каждого из нас надета так называемая страховочная поясная система с карабином для страховочной верёвки, закрепленном на ремнях впереди немного ниже пояса. Это и будет точка подвеса, в случае срыва и падения, не дай бог.
Азнор достаёт верёвку из своего рюкзака, складывает её вдвое и крепит один конец за мой карабин, второй – за свой. С этого момента мы в пятиметровой связке, и что бы ни случилось во время восхождения, у нас одна судьба. Я начинаю понемногу успокаиваться, он опытный альпинист, настоящий горец – сухой и поджарый, и по горам он ходит как по ровному полю на зависть мне, да и моложе меня он почти на 22 года.
Сняв рукавицы, достаю сотовый телефон, нужно знать, во сколько мы начинаем восхождение; давлю большим пальцем сразу на все кнопки, и на экране появляются крупные цифры 03.12, а чуть ниже – 13/11/2013 (Ср). Пока я вглядывался в экран, пошла 13 минута четвёртого ночи, не многовато ли чёртовых дюжин на сегодня, проносится мысль. Мой маленький термометр показывает восемь градусов ниже нуля, мы на высоте 4 800 метров. Дует западный ветер около 5 метров в секунду, всё благоприятствует нашему восхождению.
Шум ратрака затихает далеко внизу, Азнор начинает движение влево и вверх и вскоре исчезает из моего поля зрения.
- Сергей, держись по направлению верёвки, - слышу я сверху его голос. Я делаю первый шаг, восхождение началось.
Первого ноября этого года я, проработав практически без единого выходного 7 месяцев и семь дней, сошёл с борта 55-метрового судна под названием «Полярный медведь» на Аляске.
Третьего ноября вечером я уже приземлился в аэропорту города Минеральные воды, пролетев половину земного шара по маршруту Анкоридж – Портленд – Нью-Йорк – Москва – Минеральные воды.
Чистое время в полёте на 5 самолётах составило почти 22 часа. Разница во времени между Аляской и местным московским временем - 12 часов. Излишне объяснять, в каком состоянии я находился по прилёту в Минеральные воды, да и честно говоря, летать я не люблю. Пятого ноября, вечером, я уже стоял у подножия знаменитой горы Чегет в местечке под названием Поляна Чегет в Кабардино-Балкарии, в нескольких километрах южнее горного посёлка Терскол, расположенного в Баксанской долине на высоте 2 100 метров над уровнем моря. Мне повезло сразу, маленькая, подвижная женщина лет семидесяти по имени Келимат, продавщица сувениров, , предложила примерить папаху из белой овечьей шерсти. Мне она понравилась, и я её купил. Мы разговорились, и я спросил её, не знает ли она, где можно нанять проводника.
- Подожди минуточку, я сейчас позвоню моему племяннику Азнору, он, кстати, недавно поднимался на Эверест, – с гордостью сказала она, – и лучшего проводника здесь не найти.
- Вы хотите подняться на вершину, но сейчас не сезон и меньше чем за тысячу долларов я не возьмусь за эту работу, кстати, как вы переносите холод? Там сейчас может быть минус 25 градусов и ниже. Есть ли у вас снаряжение, опыт восхождения?
- По деньгам будем считать, договорились, – отвечаю я, – к холоду привычен, а опыт – дело наживное, за этим я и приехал сюда.
Через двадцать минут мы уже подбирали горное снаряжение для меня в ближайшем прокате. Начиная с этого момента и на ближайшие 8 дней, я оказался в полной власти Азнора.
10 ноября, закончив утюжить местные вершины до 3 300 метров, мы поднялись по канатной дороге на «Приют бочки» на высоте 3 700 метров и приступили к заключительному этапу подготовки перед восхождением на вершину Эльбруса. Восхождение запланировали в ночь с 11 на 12 ноября, но потом перенесли на 13 число из-за непогоды на горе. Правильнее, конечно, говорить попытка восхождения, а про слова, штурм вершины или покорение лучше вообще забыть.
- Не спеши, иди в своём ритме, очень важно правильно дышать, – говорит Азнор, обучая меня ходить в очень неудобных стальных кошках.
С дыханием я справился быстро, помогли многолетние занятия гимнастикой Тайдзы Цуань. День солнечный, очень тепло, и мокрый снег налипает на подошвы ботинок, продвижение вверх очень медленное, я всё чаще и чаще останавливаюсь. Дело даже не в физической подготовке, с этим у меня всё в порядке, просто не хватает кислорода.
Через несколько часов мы добираемся до «Приюта-11», высота 4 200 метров, слева видны остатки сгоревшей гостиницы, справа база МЧС, там летом дежурят спасатели.
Азнор смотрит на меня и говорит, что на сегодня, пожалуй, хватит. Я с ним согласен. Две вершины Эльбруса – западная слева, восточная справа – выглядят совершенно безобидно и совсем рядышком, рукой подать, но это впечатление обманчиво.
- Посмотри налево, - говорит Азнор, показывая на глубокую ложбину слева от «Приюта-11», - это место ещё при советской власти назвали трупосборником.
Название этого страшного места режет слух и проникает глубоко в сознание , но точнее не придумаешь. Большинство несчастных, срывающихся со склона Эльбруса, в основном во время спуска, прикатываются сюда. Конечно, уже бездыханными. Подтверждением тому служит несколько десятков мемориальных стальных табличек и фотографий с именами погибших, закреплённых на небольшой скале. Читаю одну из них, капитан первого ранга из Севастополя (фамилию я не записал).
- Как сюда занесло военного моряка? - ни к кому не обращаясь, говорю я.
- Да так же, как и тебя, Сергей, – отвечает Азнор.
Впервые в моей жизни благодаря объяснениям Азнора до этого ничего для меня не значащие слова – отёк головного мозга, отёк легких, кислородная недостаточность (гипоксия), потеря аппетита (анорексия), дегидратация – приобретают реальный смысл и добавляют остроту ощущений моему очередному приключению. Конечно, до отёка головного мозга и лёгких, думаю, дело не дойдёт, не те высоты, но кто его знает, всё индивидуально. Потеря аппетита при колоссальных нагрузках последних пяти дней уменьшили мой вес на 7 кг, но меня ещё много, почти 102 кг, и я без сожаления расстанусь ещё как минимум с пятью кило, нет никакого смысла тащить их наверх, - и без этого тяжело.
Я чувствую, что я физически готов идти на вершину, единственное, что меня серьёзно беспокоит, это гипоксия (кислородная недостаточность) и сильное сердцебиение по ночам. Практически каждую ночь я все еще часто просыпаюсь от удушья и с трудом восстанавливаю дыхание и иногда выпиваю таблетку аспирина, чтобы унять головную боль. Впрочем, ничего необычного в этом нет, и на профессиональном сленге всё это безобразие, которое творится со мной, называется «горняшка» или «акклимуха», а на нормальном языке – просто горная болезнь, и с ней я справляюсь, надо признаться, на «троечку», но все же справляюсь.
Два дня назад, учитывая мою тихоходность, непредсказуемость погоды на горе в зимнее время мы приняли совместное решение подняться на ратраке до высоты 4 800 метров и оттуда уже начать восхождение на западную вершину 5 642 метра. Это, конечно, не есть хорошо, на тренировках я выше 4 200 метров не поднимался, да и скоростной подъём на ратраке с высоты 3 700 на 4 800 – это нарушение всех принципов постепенной акклиматизации. По-хорошему, на 1 000 метров высоты нужно в среднем сутки и идти надо своим ходом. Всё это Азнор мне доходчиво растолковал уже давно, но я решил рискнуть.
И вот мы уже почти час, галсами медленно идём вверх, склон примерно 55 градусов и подниматься прямо нет никакой возможности. Весь мир для меня сконцентрировался в светлом пятне от моего налобного фонаря, и я вижу только свои ноги и пару метров страховочной верёвки, медленно ползущей передо мной, то влево, то вправо. Иногда я поднимаю голову и вижу Азнора в ярко-оранжевом пуховом комбинезоне, в руке у него ледоруб, и он в любую секунду готов врубиться в лёд, если я сорвусь со склона. Это, возможно, поможет нам выжить, но, если сорвется он, то нам уже ничего не поможет, так как у меня в руках лыжные палки да и врубиться в склон при падении непросто, нужен опыт и постоянные тренировки.
К концу второго часа восхождения я останавливаюсь на отдых уже через каждые 10 шагов, а начинал с 20 –ти. Отдых мой становится всё продолжительней и продолжительней, к концу третьего часа я больше отдыхаю, чем иду вверх, и в результате этого начинаю мёрзнуть на холодном ветру. Азнор постоянно спрашивает меня о самочувствии и явно обеспокоен слабым продвижением вверх. Когда мы перевалили за 5 100 метров, у меня начала болеть левая рука, появилась тяжесть в области сердца и самое неприятное и опасное было то, что боль быстро перешла под левую лопатку, и появилось желание лечь или хотя бы сесть, но сделать это было практически невозможно без риска сорваться со склона. Чувство страха начало затуманивать мой мозг, и восхождение на вершину Эльбруса в один миг стало казаться глупой и опасной затеей. И я остатками разума понял, что подошёл вплотную к границе, которую переходить нельзя.
Ситуацию можно сравнить с разгерметизацией самолета на большой высоте и единственное спасение для пассажиров и экипажа срочный сброс высоты.
Рассвет мы встретили чуть выше скал Пастухова на высоте 4800 метров, откуда и начинали восхождение пять часов назад, меня отпустило, и открывшаяся с восходом солнца невероятная по красоте панорама Кавказского хребта далеко внизу окончательно вернула вкус жизни.
Днем позже из гостиницы я написал короткое сообщение сразу в несколько адресов: «До вершины не дошел, «ЗДОХ» на 5 100 метров, жив, здоров, Сергей Сахнов».
Через несколько часов получил ответы, начинающиеся словами: «Хорошо, что живой».
P.S. Страх, который мы в себе вызываем, самый сильный.
